Ульяна Соболева - Любовь - яд [СИ]
От неожиданности я чуть не выпустила руль, но это было лишь мгновение, я тут же взяла себя в руки и выехала на главную дорогу. Попал в точку. Иголкой в самую сердцевину. Да, сволочь, ты меня бросил, ты убил нашего ребенка и покалечил мою жизнь.
— Чернышев, мужчины меня не бросают, я сама от них ухожу, так что это совсем не тот случай. Поверь, я с тобой не просто не знакома, а ни с ном ни духом о твоем существовании, и если честно и дальше хотела бы оставаться в счастливом неведении насчет тебя. Так что прекрати дурацкий допрос. Сзади на сидении папка, посмотри, может чего-то не хватает.
Спустя пару минут Артур удовлетворенно положил папку обратно.
— Супер. Инга, твои бизнес способности превосходят все мои ожидания.
Я не поняла это с иронией или правда. Кажись, правда, рожа у него довольная.
Как ни странно в этот вечер Ченышев вел себя прилично, я бы сказала даже более чем прилично, он оказывал мне знаки внимания, говорил с уважением. Всячески выставляя свое обаяние и образованность, пока я не наступила ему на "больную мозоль" и не заявила кредиторам, что отныне компанией управляю я и больше присутствие заместителя нам для общения не понадобиться. Артур разозлился, я видела, как сжались его челюсти и заходили ходуном желваки. Он мне этого с рук не спустит, но позже, когда представители частных банков окажутся вне радиуса зоны действия Артура Чернышева. Хотя встреча удалась на славу, нам не просто дали отсрочку, мы получили заем под новый проект на очень выгодных условиях. Можно сказать, заслуга была полностью моей, я настолько очаровала одного из представителей с мерзким именем Тимофей Игоревич, что он просто не скрывал своего бурного ко мне интереса. Оказывается он мой фанат и у него имелись все диски с моими записями и в машине, и дома. Тимофей Котофеевич взял у меня автограф и расплывался в радужных комплиментах. Я видела как бесится Чернышев, чувствуя себя лишним, заодно я пофлиртовала с ними обоими от души окончательно покоряя наших собеседников. Все, чему учил меня Новицкий, не прошло бесследно и работало на все "сто". Недаром любовник всегда брал меня на важные сделки и я слушала как умело он путает мозги своим оппонентам, вынуждая их самих приходить к нужным для него решениям. Это называлось искусной манипуляцией, когда собеседник вторит тебе как эхо, считая, что именно он сделал свой выбор, а не ты за него.
— А я вот думаю, — неожиданно изрек Артур и посмотрел на меня с нескрываемым ехидством, — а почему бы нашей милой Инге не спеть для нас? В ресторане живая музыка, ей с удовольствием уступят микрофон.
Это было настолько неожиданно, что я даже поперхнулась шампанским. Петь мне не хотелось, точнее я боялась петь. Сегодня Артур уже несколько раз сбивал меня с толку своей проницательностью, а вдруг он меня узнает? Да и не готова я тут развлекать всех. Хотя, конечно я изменилась и голос у меня далеко не прежний, но все же.
Но Артур настаивал и наши кредиторы тоже. Я понимала, что если откажусь, то могу в дальнейшем не рассчитывать на тесное сотрудничество. Мне было ясно, что сейчас между нами и партнерами начались новые отношения более дружественные и доверительные, стоит немного шагнуть назад — и все, я упущу этот шанс на долгосрочное сотрудничество.
Тимофей не удержался и даже схватил меня за руку:
— Пожалуйста, спойте для нас, ну хоть одну песню.
Я снова посмотрела на Артура, и мне захотелось заехать с кулака по его наглой физиономии. Ничего, я спою. Я спою так, что им мало не покажется и спою что-нибудь не из своего репертуара. У меня даже была одна сильная песенка на примете. Так и крутилась на языке, с тех пор как увидела Чернышева снова. Не моя песня, но очень красноречивая.
Чернышев подозвал официанта, указал на меня и щеки того ярко вспыхнули — меня узнали. Ну, кто бы сомневался? Конечно, узнали — на улице плакаты с моей физиономией чуть ли не на каждом углу.
— Одну минуточку.
Официант убежал, а уже через пару минут к нам шел сам директор ресторана с огромным букетом роз и бутылкой шампанского.
Подлец Чернышев наврал, что у меня сегодня день рождения, и я хочу спеть для своих друзей. Мерзавец. Как же я его ненавидела. Знал, что не хочу петь, знал, что меня это разозлит.
Меня провели за кулисы к музыкантам, и я окунулась в привычную среду. Немного волнительно, немного страшно, но все знакомо. А когда вышла на сцену и взяла первые аккорды, все унеслось, все растворилось и я запела так, словно это кричала моя душа. Меня разрывали эмоции, я не могла удержаться чтобы не смотреть на Артура. Песня моей любимой певицы, которую я не раз пела про себя, а теперь глаза всех посетителей в зале ресторана были устремлены на меня. Наверное, я выложилась по полной, потому что люди вставали, чтобы пробраться ближе к сцене, стихли разговоры и даже Чернышев отставил свой бокал в сторону, и сильно затягиваясь сигаретным дымом, не сводил с меня глаз. Я пела, выплевывая весь мой гнев и боль в словах песни, я кричала о том, что накопилось у меня на душе. Наверное, я вошла в раж, а потом даже спустилась в залу. Я подходила к столикам, видя восхищенные взгляды, пока не приблизилась к нашему, и, гладя на Артура, пропела последние слова припева. Не удержалась. Когда я закончила, зал взорвался овациями, а мне казалось, что я сейчас зарыдаю. Меня била крупная дрожь и я с трудом сдерживала эмоции. Как же мне хотелось выплюнуть в его наглую физиономию, насколько сильно я ненавижу его. Как я хочу, чтобы он рыдал, чтобы он сходил с ума и умирал от боли не физической, а душевной как я когда-то. Я хотела похоронить его вместе с Васькой.
Артур казалось, почувствовал мое настроение и обратно мы ехали в тишине, он курил, бросая на меня странные взгляды, а я вцепилась в руль и мечтала оказаться наедине сама с собой, чтобы дать волю эмоциям.
— Это было сильно, — наконец сказал он, совершенно серьезно, — это было с душой. Будто пела сердцем. Наверное, тебе не стоит бросать карьеру певицы — у тебя талант.
Я нервно засмеялась, пытаясь скрыть, что нахожусь на грани срыва:
— Спасибо за то, что заметил, но с этим уже почти покончено. Я больше не пою.
— Птички не щебечут даже в золотых клетках?
Я не ответила, закурила, включила музыку, показывая всем видом, что продолжать развивать тему насчет клетки не намерена.
Мы подъехали к особняку Артура, к тому самому под которым я стояла жалкая и почти мертвая семь лет назад, и прежде чем уйти, он вдруг повернулся ко мне и тихо сказал:
— Почему мне показалось, что ты пела для меня?
Я пожала плечами и снова засмеялась еще секунда и у меня начнется истерика:
